На 88-м году жизни перестало биться сердце пионера отечественного и мирового биатлона, Заслуженного мастера спорта СССР, Заслуженного тренера СССР и России, первого отечественного олимпийского призера – Александра Васильевича Привалова.
Российская и мировая биатлонная семья разом осиротела. В данном случае это отнюдь не фигура речи. Умер тот, с кого все начиналось: мировой биатлон, непобедимая сборная СССР, комплексы, школы, системы подготовки резерва, традиции и дух общения… – все то, что в конце ХХ века назовут Biathlon family. Умер тот, чью фамилию знают во всех странах, где любят биатлон: в Германии, Норвегии, Австрии, Италии, Франции, Польше, Швеции, Украине и Белоруссии… – там и повсюду, где есть национальные команды, фамилия Привалов означает «легенда», «исток», «победа»… Подобно непобедимому Суворову (тоже Александру Васильевичу), Привалов до последних дней жизни не мог и не готов был понять – как можно признавать успехом любой результат кроме победы.
Когда отмечали его 80-летний юбилей, он встал для тоста и вспомнил вдруг 1978 год – единственный в его блистательной тренерской карьере чемпионат мира, на котором команда по совершенно объективным причинам не смогла завоевать медали (притом что годом ранее выиграли все что возможно и на Олимпиаде-1980 года – тоже). Патриарх стал вспоминать турнир, который не все архивариусы помнят и голос его начал дрожать, а в глазах закипала слеза. Спустя много лет его неугомонная душа мучалась и страдала – как же вдруг так получилось, что его команда проиграла? Я не знаю, чем это объяснить. Почитайте автобиографию, написанную генералиссимусом мирового биатлона год назад – может вы поймете.
В его небольшой книжке стихов (Александр Васильевич писал стихи и даже успел подержать в руках собственную книжку, изданную полтора года назад) есть поэтическое воспоминание – как он, дите войны, родившийся в подмосковной деревне и переживший оккупацию, провел несколько секунд под прицелом фашиста. Немец вскинул винтовку, прицелился… и не стал стрелять в ребенка. 80 лет вспоминал Привалов те несколько секунд. Он, один из немногих, умел выделять главное в собственной жизни и в профессии, которой он отдал 70 лет – потому, вероятно, и сохранил до последних своих дней азарт и почти невероятную для людей его возраста энергию. На чемпионате мира 2011 года Привалов участвовал в гонке ветеранов – на глазах у многотысячных ханты-мансийских болельщиков. В 2015 году в Контиолахти уходил на трассу, на самый тяжелый ее участок и часами стоял на обочине – чтобы в нужный момент «подогнать» соотечественников. Летом 2018 года участвовал в матче по индор-хоккею – против… основного состава мужской команды биатлонистов. Не терпел сидеть дома – работал до последних дней: в Москомспорте, в комиссии по делам ветеранов СБР, в ветеранском Совете ВФСО «Динамо». Быстро освоил компьютер, мобильные мессенджеры, пристально следил за всеми соревнованиями – вплоть до последнего сезона не пропускал биатлонных трансляций (нередко пересматривал, звонил чтобы обсудить…).
— Не люблю болеть – как-то сказал он в компании (в биатлонной семье) – Два-три дня дома я еще готов хворать, а потом надо уже выходить, двигаться, ехать куда-нибудь.
Удивительно легкий на подъем, он жил биатлоном и умер, очевидно, успев набросать по дороге из больницы (плановое обследование) домой план на остаток мая. Привалов жил на Речном вокзале в обычном советском панельном доме, время от времени выбираясь за город к детям, внукам и правнукам… Своя квартира, при этом, для него всегда продолжала оставаться его основным местом жительства. Категорически – даже после смерти жены. В пандемию Привалов, соблюдая карантинные ограничения, по несколькj раз в день спускался и поднимался по лестнице с пятого этажа вниз и потом наверх, соблюдал режим, регулярно с кем-то говорил по телефону, писал, едва позволили возможности – стал двигаться по городу и за его пределами. Участвовал практически во всех официальных и неофициальных мероприятиях, на новогоднем СБРовском корпоративе традиционно спел свои любимые «Гори-гори, моя звезда…», «День победы», «Сенильгу»… В свои 87 он всегда держался бодро и даже немного щегольски – менял пиджаки (часто очень «исторические», но элегантного покроя и неизменно чистые), на лацканах которых всякий раз были то орденские планки, то какие-нибудь удивительные значки и памятные знаки турниров бог знает каких лет… Всегда свежевыбритый! В зависимости от обстановки и требований этикета – мог быть при галстуке, мог быть без. Покидая в понедельник больницу, в телефонном разговоре досадовал что не успевает дать интервью «Первому Белорусскому». Лишение Раубичей (в строительстве которых в 70-х годах он принял самое непосредственное участие) права на проведение Кубка мира, Привалов воспринимал очень лично. Зашел в свой дом, попрощался с провожатыми и… не успел даже разобрать вещи. Все внезапно и стремительно – как это бывает в биатлоне на огневых рубежах.
И все же не верится! В это невозможно поверить, даже имея в виду его весьма почтенные годы. Привалов (как Пушкин или Чапаев) должен жить вечно – поскольку биатлонная среда без него перестает быть родной и гармоничной. Кто теперь споет? Кто в сотый и тысячный раз начнет горячо рассказывать знакомым и незнакомым о тонкостях «поджатия курка» – словно от глубины их познаний зависит исход ближайшей гонки, успех на очередном чемпионате мира? Кто напишет новые строчки в немеркнущей биографии? К чьему авторитету теперь обращаться? У кого искать правду и надежду?
Глубочайшие соболезнования близким и родным.